Когда Ницше было четыре года, его отец умер от заболевания мозга, а через шесть месяцев умер его двухлетний брат Джозеф. Таким образом, Ницше в очень юном и впечатлительном возрасте познал трагедию смерти, а также неопределенность и очевидную несправедливость жизни. Позже его книги будут содержать многие отрывки, посвященные смерти. Например: «Давайте остерегаться говорить о том, что смерть – это противоположность жизни. Жизнь – это всего лишь прототип того, что уже мертво; и это очень редкий прототип» .

После этих событий его воспитывали, как единственного мужчину в семье, состоящей из его матери Франциски, сестры Элизабет, двух незамужних теток и бабушки – до тех пор, пока в 14 лет он не поступил в Шульфорте, самый известный протестантский интернат.

Здесь его ожидало несколько знаменательных событий: он познакомился с литературой древних греков и римлян, с музыкой Рихарда Вагнера; написал несколько «музыкальных произведений, которые со всем приличием можно было исполнять в церкви» ; был воцерковлен в 17-летнем возрасте; прочитал скандальный труд Давида Штрауса «Жизнь Иисуса», оказавший на него глубочайшее влияние.

Преподавательская карьера

В 19 лет Ницше поступил в Боннский университет на факультет теологии и классической филологии (изучение на основании древних письменных текстов). Проучившись один семестр, он бросил теологию и утратил всю имевшуюся у него веру. Он перешел в Лейпцигский университет, где заслужил репутацию в академических кругах, опубликовав статьи, посвященные Аристотелю и другим греческим философам.

В возрасте 21 года он прочитал произведение Артура Шопенгауэра «Мир как воля и представление». Один из комментаторов пишет: «Всесильного, всезнающего и благого Бога, управляющего вселенной, Шопенгауэр заменил слепым, бесцельным и фактически бесчувственным энергетическим побуждением, которое он смог описать всего лишь как «слепую и совершенную «волю» .

К этому времени уже прошло шесть лет с первой публикации книги Дарвина «О происхождении видов » на английском языке, и пять лет с момента ее первой публикации на немецком языке. К 23 годам Ницше вступил в армию на один год. Однажды, пытаясь вскочить , он получил серьезную травму груди и стал непригоден к армейской службе. Он вернулся в Лейпцигский университет, где познакомился с известным оперным композитором Рихардом Вагнером, чьей музыкой он долгое время восхищался. Вагнер разделил его увлечение Шопэнгауэром. Он был бывшим студентом Лейпцигского университета, а по возрасту годился Ницше в отцы. Таким образом, Вагнер стал для Фридриха почти что отцом. Впоследствии эту роль занял плод воображения Ницше – сверхчеловек (нем. Übermensch ) - сверхсильный не только в физическом, но и во всех других отношениях, воображаемый индивидуум с собственной моралью, который превозмог всех, вытеснил Бога и стал выражением противления миру.

В 1869 Ницше отказался от прусского гражданства, не взяв взамен никакого другого. Официально на протяжении оставшихся 31 года своей жизни он оставался человеком, лишенным гражданства. В тот год, в невероятно молодом возрасте 24 лет, Ницше был назначен профессором классической филологии в Швейцарском университете в г. Базель, и занимал эту должность на протяжении десяти лет. Во время франко-прусской войны 1870-71 г.г. он три месяца служил санитаром в госпитале, где воочию видел травматические последствия сражений, а также дифтерии и дизентерии. Эти сражения имели для него и другие последствия. Доктор Джон Фиггис пишет: «Однажды, оказывая помощь больным, и находясь в исступлении от сострадания, он мельком бросил взгляд на табун прусских лошадей, шумно сходящих с холма в селение. Их великолепие, сила, бравада и мощь сразу же поразили его. Он понял, что страдания и сострадание не были, как он считал ранее на манер Шопенгауэра, самыми глубокими переживаниями в жизни. Сила и власть были намного выше этой боли, и сама боль становилась не важной – в этом была реальность. И жизнь стала казаться ему борьбой за власть» .

Последние годы жизни, сумасшествие и смерть

В 1879 году в возрасте 34-х лет он уволился с работы в университете г. Базель из-за ухудшения состояния здоровья, после трех дней непрекращающейся мигрени, проблем со зрением, из-за которых он стал близок к слепоте, сильнейшей рвоты и неослабевающей боли. Из-за болезни Ницше часто ездил в места с полезными для его здоровья климатическими условиями. С 1879 по 1888 год он получал небольшую пенсию от Базельского университета, и это позволяло ему вести скромную бродячую жизнь в качестве независимого писателя без гражданства в разных городах Швеции, Германии, Италии и Франции. За это время он написал свои полу-философские антирелигиозные труды, которые принесли ему славу (или дурную славу), в том числе книги «Веселая наука » (1882, 1887), «Так говорил Заратустра » (1883–85), «Антихрист » (1888), «Сумерки идолов » (1888), и свою автобиографию под названием «Ecce Homo »(эта книга, которая также называется «Как становятся самим собой» была написана в 1888 году, но издана лишь посмертно, в 1908 году, его сестрой Элизабет).

В возрасте 44-х лет Ницше жил в Турине. Рассказывают, что однажды он увидел, как кучер избивает лошадь, и обвил ее руками, чтобы защитить от побоев. Затем он упал на землю, и с этого момента последующие одиннадцать лет находился в состоянии помешательства, из-за которого не мог связно говорить и писать до самой смерти в 1900 году. Биограф Ницше по фамилии Кауфман описывает эти события так: «Он упал прямо на улице, а после этого собрал остаток здравого ума, чтобы написать несколько сумасшедших, но в то же время прекрасных писем, а затем его рассудок покрыла тьма, загасив весь его пыл и разум. Он полностью перегорел» . Современные медицинские диагнозы, описывающие причину его помешательства, весьма разнообразны. Ницше был похоронен в семейной гробнице рядом с церковью в Реккене.

Боль неразделенной любви

Во время своего визита в Рим в 1882 году, Ницше, которому на тот момент было 37 лет, познакомился с Лу фон Саломе (Луизой Густавовной Саломе), русской студенткой, изучавшей философию и теологию (в будущем помощницей Фрейда). Их познакомил общий друг, Пауль Реё. Она провела с Ницше все лето, в основном в сопровождении его сестры, Елизабет. Позже Саломе заявляла, что и Ницше и Реё поочередно делали ей предложение (хотя эти заявления ставятся под сомнение).

В последующие месяцы отношения между Ницше и Саломе ухудшились, к его огромному разочарованию. Он писал ей о «ситуации, в которую я попал, приняв непомерную дозу опиума – от отчаяния» . А своему другу, Овербеку, он писал: «Этот последний кусок, откушенный от жизни – самый трудный из всех, которые мне доводилось жевать…Я раздавлен колесом своих собственных чувств. Если бы я только мог заснуть! Но самые сильные дозы опиатов спасают меня лишь на шесть-восемь часов… У меня есть самая прекрасная возможность доказать, что «любой опыт может быть полезен…»

Кауфман комментирует: «Любой опыт действительно был полезен для Ницше. Он перенес свои страдания в книги позднего периода - «Так говорил Заратустра » и «Ecce Homo » .

«Так говорил Заратустра » - самое знаменитое произведение Ницше. Это философский роман, в котором вымышленный пророк, назвавшийся именем Заратустры (персидского основателя религии зороастризма в 6 веке до н.э.) являет миру идеи самого Ницше.

В своей автобиографии, книге «Как становятся самим собой», Ницше пишет: «Я не сказал здесь ни слова из того, что я сказал еще пять лет назад устами Заратустры» . Среди этих идей - мысль о том, что «Бог мертв», идея «вечного повторения» (т.е. мысль о том, что происходившее будет до бесконечности происходить снова), и идея «воли к власти». В оригинале Ницше использовал стиль изложения, напоминающий библейский, чтобы провозгласить свое противление христианской морали и традициям со многими богохульными словами в адрес Бога.

Ницше и «смерть Бога»

Заявления Ницше о смерти Бога в самой полной форме встречаются в виде анекдота или притчи в книге «Веселая наука»:

«Безумный человек.

Слышали ли вы о том безумном человеке, который в светлый полдень зажег фонарь, выбежал на рынок и все время кричал: “Я ищу Бога! Я ищу Бога!” Поскольку там собрались как раз многие из тех, кто не верил в Бога, вокруг него раздался хохот. Он что, пропал? – сказал один. Он заблудился, как ребенок, - сказал другой. Или спрятался? Боится ли он нас? Пустился ли он в плавание? Эмигрировал? – так кричали и смеялись они вперемешку. Тогда безумец вбежал в толпу и пронзил их своим взглядом. “Где Бог? – воскликнул он. – Я хочу сказать вам это! Мы его убили – вы и я! Мы все его убийцы! Но как мы сделали это?... Боги истлевают! Бог умер! Бог не воскреснет! И мы его убили! Как утешимся мы, убийцы из убийц! Самое святое и могущественное Существо, какое только было в мире, истекло кровью под нашими ножами – кто смоет с нас эту кровь? … Разве величие этого дела не слишком велико для нас? Не должны ли мы сами обратиться в богов, чтобы оказаться достойными его? иногда не было совершено дела более великого, и кто родится после нас, будет, благодаря этому деянию, принадлежать к истории высшей, чем вся прежняя история!” – Здесь замолчал безумный человек и снова стал глядеть на своих слушателей; молчали и они, удивленно глядя на него. Наконец, он бросил свой фонарь на землю, так что тот разбился вдребезги и погас. “Я пришел слишком рано, - сказал он тогда, - мой час еще не пробил. Это чудовищное событие еще в пути и идет к нам – весть о нем не дошла еще до человеческих ушей. Молнии и грому нужно время, свету звезд нужно время, деяниям нужно время, после того как они уже совершены, чтобы их увидели и услышали. Это деяние пока еще дальше от вас, чем самые отдаленные светила, - и все-таки вы совершили его !»

Не удивительно, что этот отрывок породил огромное количество споров о том, что имел в виду Ницше, написав эти строки. Здесь он говорит не о смерти Христа, Второй ипостаси Троицы, на кресте. Подобное заявление было истинным на протяжении тех трех дней, пока Христос находился в гробнице, но продолжение этих рассуждений были навсегда опровергнуты воскресением Христа из мертвых.

Кое-кто называл слова Ницше о том, что «Бог мертв», словами «сумасшедшего». Однако Ницше использовал этот термин много раз, произнося их собственным голосом, а не голосом сумасшедшего. В разделе 108 той же «Веселой науки» Ницше писал:

«Новые схватки . После того как Будда умер, в течение столетий показывали еще его тень в одной пещере – чудовищную страшную тень. Бог мертв: но такова природа людей, что еще тысячелетиями, возможно, будут существовать пещеры, в которых показывают его тень. – И мы – мы должны победить еще и его тень!»

А в 343 разделе «Веселой науки» Ницше объясняет, что он имел в виду: «Величайшее из новых событий – что “Бог умер” и что вера в христианского Бога стала чем-то не заслуживающим доверия – начинает уже бросать на Европу свои первые тени» .

Фактически, Ницше верит в то, что Бог никогда и не существовал. Это его реакция на концепцию Бога, как «единственную, абсолютную и осуждающую власть, интересующуюся скрытыми и непристойными личными секретами» . Но здесь возникает еще одна проблема. Если Бог мертв, то кто теперь спасет нас? Ницше предлагает решение, состоящее из трех элементов. В книге «Сумерки идолов» он пишет:

Преподаватель философии Гайлз Фрейзер пишет: «Борьба, которую ведет Ницше, - это не борьба атеизма с христианством; это, как он недвусмысленно пишет, борьба Диониса с Распятым. Здесь все дело в духовном превосходстве веры Ницше над христианством. Это, в отличие от мнения, которое с готовностью принимают комментаторы, не борьба против веры, а борьба между верами, или, скорее, сражение между конкурирующими сотериологиями» .

Ницше против книги Бытия

В своей книге «Антихрист» Ницше изливает целый поток оскорблений на Бога и на историю о сотворении, грехопадении и Потопе времен Ноя, изложенную в книге Бытия:

«Поняли ли собственно знаменитую историю, которая помещена в начале Библии, - историю об адском страхе Бога перед наукой ?.. Её не поняли. Эта жреческая книга par excellence начинается, как и следовало ожидать, великим внутренним затруднением жреца: он имеет только одну великую опасность, следовательно , Бог имеет только одну великую опасность. Ветхий Бог, «дух» всецело, настоящий верховный жрец, истинное совершенство, прогуливается в своём саду: беда только, что он скучает. Против скуки даже и боги борются тщетно. Что же он делает? Он изобретает человека: человек занимателен... Но что это? и человек также скучает. Безгранично милосердие Божье к тому единственному бедствию, от которого не свободен ни один рай: Бог тотчас же создал ещё и других животных. Первый промах Бога: человек не нашёл животных занимательными, - он возгосподствовал над ними, он не пожелал быть «животным». - Вследствие этого Бог создал женщину. И действительно, со скукой было покончено, - но с другим ещё нет! Женщина была вторым промахом Бога. - «Женщина по своему существу змея, Heva», - это знает всякий жрец; «от женщины происходит в мире всякое несчастье», - это также знает всякий жрец. «Следовательно , от неё идёт и наука»... Только через женщину человек научился вкушать от древа познания. - Что же случилось? Ветхого Бога охватил адский страх. Сам человек сделался величайшим промахом Бога, он создал в нём себе соперника: наука делает равным Богу, - приходит конец жрецам и богам, когда человек начинает познавать науку! - Мораль : наука есть нечто запрещённое само по себе, она одна запрещена. Наука - это первый грех, зерно всех грехов, первородный грех. Только это одно и есть мораль . - «Ты не должен познавать»; остальное всё вытекает из этого. - Адский страх не препятствует Богу быть благоразумным. Как защищаться от науки? - это сделалось надолго его главной проблемой. Ответ: прочь человека из рая! Счастье, праздность наводит на мысли - все мысли суть скверные мысли... Человек не должен думать. - И «жрец в себе» изобретает нужду, смерть, беременность с её опасностью для жизни, всякого рода бедствия, старость, тяготу жизни, а прежде всего болезнь - все верные средства в борьбе с наукой! Нужда не позволяет человеку думать... И всё-таки! ужасно! Дело познания воздвигается, возвышаясь до небес, затемняя богов, - что делать? - Ветхий Бог изобретает войну , он разъединяет народы, он делает так, что люди взаимно истребляют друг друга (- жрецам всегда была необходима война...). Война наряду с другим - великая помеха науке! - Невероятно! Познание, эмансипация от жреца даже возрастает, несмотря на войну. - И вот последнее решение приходит ветхому Богу: человек познал науку, - ничто не помогает, нужно его утопить !»

Первой реакцией любого будет вопрос: «Как человек, пребывающий в здравом уме, мог написать такую околесицу? И, наверное, самым милосердным ответом будет то, что эти бессмысленные оскробления были предзнаменованием сумасшествия Ницше, которым он страдал в последние 11 лет своей жизни.

Ницше против Дарвина

В книге «Так говорил Заратустра », Ницше являет миру своего сверхчеловека, выражаясь эволюционными словами своего пророка:

«Я учу вас о Сверхчеловеке… Вы совершили путь от червя до человека, но многое еще в вас – от червя. Когда-то были вы обезьянами, и даже теперь человек больше обезьяна, нежели иная из обезьян».

Однако, вопреки ожиданиям, Ницше, будучи явным эволюционистом, противостоял Дарвину и дарвинизму. Если и было учение, к которому он в незначительной степени склонялся, то это была теория Ламарка о наследовании приобретенных характеристик. На самом же деле у Ницше была своя собственная теория для объяснения эволюции. Он называл ее «волей к власти», что на самом деле было волей к превосходству.

Важным фактором для Ницше было не количество потомков, произведенных какой-либо особью или видом, как для Дарвина, а качество этих потомков. И дарвинизм не являлся основой и даже не оказывал влияния на это мировоззрение. Ницше говорил о том, что Дарвин ошибается в четырех фундаментальных аспектах своей теории.

1. Ницше ставил под сомнение механизм образования новых органов в ходе небольших изменений, потому что понимал, что наполовину сформированный орган не имеет совершенно никакой ценности для выживания.

В своей книге «Воля к власти » он писал:

«Против дарвинизма. Полезность органа не объясняет его происхождения, напротив! Ведь в течение того весьма продолжительного времени, которое нужно для возникновения известного свойства, это последнее не сохраняет индивида и не приносит ему пользы, а всего менее в борьбе с внешними обстоятельствами и врагами».

2. Ницше ставил под сомнение мировоззрение Дарвина о естественном отборе, поскольку в реальной жизни он видел, что выживают скорее слабые, нежели сильные.

В книге «Сумерки идолов» он писал:

«Анти-Дарвин. Что касается знаменитой «борьбы за существование », то она кажется мне, однако, более плодом утверждения, нежели доказательства. Она происходит, но как исключение; общий вид жизни есть не нужда, не голод, а, напротив, богатство, изобилие, даже абсурдная расточительность, - где борются, там борются за власть ... Не следует смешивать Мальтуса с природой. - Но положим, что существует эта борьба - и в самом деле, она происходит, - в таком случае она, к сожалению, кончается обратно тому, как желает школа Дарвина, как, быть может, мы смели бы желать вместе с нею: именно неблагоприятно для сильных, для привилегированных, для счастливых исключений. Роды не возрастают в совершенстве: слабые постоянно вновь становятся господами над сильными, - это происходит оттого, что их великое множество, что они также умнее ... Дарвин забыл про ум (- это по-английски!), у слабых больше ума ... Надо нуждаться в уме, чтобы приобрести ум, - его теряют, когда он становится более ненужным. Кто обладает силой, тот отрекается от ума (- «проваливай себе! - думают нынче в Германии, - империя должна все-таки у нас остаться»...). Как видите, я понимаю под умом осторожность, терпение, хитрость, притворство, великое самообладание и все, что является притворством (к последнему относится бо льшая часть так называемой добродетели)».

3. Ницше ставил под сомнение и теорию полового отбора Дарвина, поскольку не наблюдал, что он действительно имеет место в природе.

В книге «Воля к власти » под заголовком «Анти-Дарвин» он написал:

«Значение отбора наиболее красивых было в такой мере преувеличено, что он оказался перешедшим далеко за пределы красоты нашей собственной расы! Фактически красивейшее существо спаривается часто с весьма обездоленными созданиями, высшее с низшим. Почти всегда мы видим, что самцы и самки сближаются благодаря какой-нибудь случайной встрече, не проявляя при этом особой разборчивости».

4. Ницше утверждал, что переходных форм не существует.

В том же разделе под названием «Анти-Дарвин» он пишет:

«Не существует никаких переходных форм. Утверждают, что развитие существ идет вперед, но для утверждения этого нет никаких оснований. У каждого типа есть своя граница - за ее пределами нет развития. А до тех пор - абсолютная правильность».

Затем Ницше предлагает нашему вниманию еще одну пространную главу, снова же под названием «Анти-Дарвин »:

«Анти-Дарвин . Что меня всего более поражает, когда я мысленно окидываю взором великое прошлое человека, это то, что я вижу всегда в нем обратное тому, что видит в настоящее время Дарвин с его школой или желает видеть, т.е. отбор в пользу более сильных, удачников, прогресс вида. Как раз противоположное бросается в глаза: вымирание счастливых комбинаций, бесполезность типов высшего порядка, неизбежность господства средних, даже ниже средних типов. До тех пор, пока нам не укажут, почему человек должен представлять среди других творений исключение, я склонен к предположению, что школа Дарвина ошибается во всех своих утверждениях. Та воля к власти, в которой я вижу последнее основание и сущность всякого изменения, дает нам в руки средство понять, почему отбор не происходит в сторону исключений и счастливых случаев, наиболее сильные и счастливые оказываются слишком слабыми, когда им противостоят организованные стадные инстинкты, боязливость слабых, численное превосходство. Общая картина мира ценностей, как она мне представляется, показывает, что в области высших ценностей, которые в наше время повешены над человечеством, преобладание принадлежит не счастливым комбинациям, отборным типам, а напротив - типам декаданса, - и, может быть, нет ничего более интересного в мире, чем это неутешительное зрелище… Я вижу всех философов, я вижу науку на коленях пред фактом извращенной борьбы за существование, которой учит школа Дарвина, а именно: я вижу всюду, что остаются на поверхности, переживают те, которые компрометируют жизнь, ценность жизни. Ошибка школы Дарвина приняла для меня форму проблемы - до какой степени нужно быть слепым, чтобы именно здесь не видеть истины? Что виды являются носителями прогресса, это самое неразумное в мире утверждение - они представляют пока только известный уровень. Что высшие организмы развились из низших - это не удостоверено до сих пор ни единым фактом».

Об этом дохочиво пишет Кауфманн: « [Ницше] имеет в виду своих «удачливых предшественников» Сократа или Цезаря, Леонардо или Гете: людей, чья власть дает им преимущество в любой «схватке за существование», людей, которые пусть даже и пережили Моцарта, Китса или Шелли, не оставили после себя детей или наследников. Однако именно эти люди представляют собой «власть», которой жаждут все люди. Ведь основным инстинктом, по словам Ницше, является не их стремление сохранить жизнь, но стремление к власти. И должно быть очевидно, как далеко отстоят друг от друга «власть» Ницше от «приспособляемости» Дарвина» .

В свете вышеизложенного, не удивительно, что в своей книге «Ecce Homo » Ницше называет «быками» ученых, которые считают, что сверхчеловек – это продукт эволюции Дарвина.

Ницше, конечно же, был философом, а не ученым, и он не объясняет тонкостей того, как «воля к власти» работает в эволюционном сценарии – кроме того, что высшие индивидуумы всегда имели и будут иметь власть восстать над своими современниками в их путешествии от обезьяны в прошлом к высоко эволюционировавшему сверхчеловеку в будущем.

Это привело к тому, что некоторые современные комментаторы изо всех сил пытаются примерить Ницше и Дарвина, например в таких книгах, как «Новый Дарвинизм Ницше » Джона Ричардсона.

Ницше, Дарвин и Гитлер

Ницше, возможно, и не мог предвидеть событий двадцатого века, но главным современным примером его «сверхчеловека», сильной личностью, жившей по законам своей собственной морали, стал Адольф Гитлер. Гитлер принял как «науку» Дарвина, так и философию Ницше. Для него понятие Дарвина о том, что сильные доминируют над слабыми, было величайшим благом. В то же время он считал себя сверхчеловеком, согласно философии Ницше, и применял идею Ницше о высших индивидуумах, чтобы убедить немецкую нацию в том, что они – «высшая раса». Гитлер довел идеи обоих о морали до логического заключения, что привело к разграблению Европы и убийству более шести миллионов невинных людей во времена холокоста.

Что мотивировало Ницше?

В своей автобиографической книге «Ecce Homo », Ницше не оставляет нам сомнений относительно собственного самовосприятия и относительно его книг.

Название для своей книги «Ecce Homo» (что означает «Се, человек!»), он взял из описания Иисуса Христа Пилатом в Евангелии от Иоанна 19:5. Четыре главы, составляющие книгу, носят такие названия: «Почему я так мудр», «Почему я так умен», «Почему я пишу такие хорошие книги» и «Почему я судьба». В главе под названием «Почему я так мудр» он написал:

«Я по-своему воинственен… Задача не в том, чтобы преодолеть сопротивление вообще, но такое, на которое нужно затратить всю свою силу, ловкость и умение владеть оружием, – сопротивление равного противника…»

Итак, в «равные» себе противники Ницше избрал ни кого-нибудь, а самого Всемогущего Бога! Сравните с этим первое искушение Евы сатаной в Эдемском саду – змей обещал Еве, что они станут «как боги» (Бытие 3:5). В этом «соревновании» Ницше выступает бок-о-бок с Дионисом. Он писал: «Я ученик философа Диониса: я бы предпочел быть сатиром, чем святым» . На самом деле, Дионис был не философом, а греческим богом вина, вдохновителем ритуального сумасшествия, экстаза и оргиатических излишеств. Дионис является воплощением всего того, что апостол Павел называет «грешной природой»:

«Дела плоти известны; они суть: прелюбодеяние, блуд, нечистота, непотребство, идолослужение, волшебство, вражда, ссоры, зависть, гнев, распри, разногласия, (соблазны), ереси, ненависть, убийства, пьянство, бесчинство и тому подобное. Предваряю вас, как и прежде предварял, что поступающие так Царствия Божия не наследуют» (Галатам 5:19–21).

Такое самоотождествление с Дионисом дает Ницше право называть себя первым имморалистом и лежит в основе, а также является итогом всей его анти-божественно, анти-христианской теологии морали. Самое последнее предложение книги «Ecce Homo » звучит так: «Поняли ли меня? – Дионис против Распятого …» .

Мы знаем, что его разум был наполнен работами таких атеистов и скептиков, как Штраусс и Шопэнгауэр. Он также говорит о том, что у него нет «приятных воспоминаний о детстве или юности». Кое-кто предполагает, что гнев Ницше, направленный против христианства, передает подавляемые с детства бессознательные ощущения по отношению к «благожелательным» незамужним теткам и другим женщинам, жившим с ним. Один комментатор заходит насколько далеко, что пишет: «Нам только следует заменить словосочетания «мои тетки» или «моя семья» словом «христианство», и его гневные нападки прояснятся» .

В одной из глав книги Ecce Homo под названием «Почему я так умен», Ницше пишет:

«От меня совершенно ускользнуло, как я мог бы быть «грешным». Точно так же у меня нет надежного критерия для того, что такое угрызение совести. … «Бог», «бессмертие души», «спасение», «потустороннее» – сплошь понятия, которым я никогда не дарил ни внимания, ни времени, даже ребенком, – быть может, я никогда не был достаточно ребенком для этого? – Я знаю атеизм отнюдь не как результат, еще меньше как событие: он подразумевается у меня инстинктивно. Я слишком любопытен, слишком неочевиден , слишком азартен, чтобы позволить себе ответ грубый, как кулак. Бог и есть грубый, как кулак, ответ, неделикатность по отношению к нам, мыслителям, – в сущности, даже просто грубый, как кулак, запрет для нас: нечего вам думать!..»

Неужели в юном возрасте Ницше никто не объяснял, что мир перестал быть таким, каким Бог создал его изначально, что грех вошел в мир, и что мир был проклят, что Бог, Великий Судья, которого Ницше так ненавидел из-за того, что был Ему подотчетен, еще и любящий Бог, пославший Своего Сына, Господа Иисуса Христа, чтобы умереть на кресте и воскреснуть, чтобы Он смог простить нам наши грехи?

Однако в своей работе «Антихрист», а также во многих других книгах, Ницше демонстрирует, что он был хорошо знаком со всеми этими концепциями, однако рьяно отвергал их. Многие люди пытались противостоять концепции будущего осуждения, например, заявляя, что нет абсолютного добра и зла. Ницше же придерживался более кардинального подхода: он провозгласил смерть Судии!

Заключение

В последней главе книги «Ecce Homo », Ницше достигает кульминации в своих гневных излияниях против «Бога», «истины», «христианской морали», «спасения души», «греха», и т.д. Он подытоживает все это в своей кричащей кульминации: «Поняли ли меня? – Дионис против Распятого …».

Однако минуточку, Ницше, в «равные» себе оппоненты ты избрал Всемогущего Бога! Может показаться, что свой последний удар против Бога ты провалил своим крайним почтением ко Христу, (сам того не желая?) признав, что Он, Распятый, является Всемогущим Богом.

Ницше грозил Богу кулаком, но сам Ницше теперь мертв, а Бог – нет. Поэтому последнее слово остается за Богом.

«Сказал безумец в сердце своем: `нет Бога"». (Псалом 14:1).

«Ибо слово о кресте для погибающих юродство есть, а для нас, спасаемых, -- сила Божия. Ибо написано: погублю мудрость мудрецов, и разум разумных отвергну». (1 Коринфянам 1:18–19)

Популярность Ницше

Работы Ницше не обрели широкой популярности среди его современников. Первое издание книги «Так говорил Заратустра » было издано тиражом всего в 400 экземпляров. Однако после его смерти, когда мир захлестнула волна эволюционного атеизма в 20 веке, он стал одним из самых читаемых философов благодаря тому, что его книги были переведены на многие языки и многие авторы ссылались на них для своей собственной славы. Современные политические лидеры заявляли о том, что читали его труды - среди них Муссолини, Шарль де Голь, Теодор Рузвезльт и Ричард Никсон.

В «Энциклопедии Британника » сказано следующее: «Ассоциации с Адольфом Гитлером и фашизмом, которые возникают у нас в связи с именем Ницше, в основном обязаны тем, как воспользовалась его трудами его сестра Элизабет, которая вышла замуж за одного из лидеров антисемитского движения. Несмотря на то, что Ницше был пылким противником национализма, антисемитизма и силовой политики, его имя впоследствии использовалось фашистами для пропогандирования таких идей, которые были ему противны».

Во время первой мировой войны германское правительство издало книгу «Так говорил Заратустра» тиражом в 1 150 000 экземпляров, и их выдавали немецким солдатам вместе с Евангелием от Иоанна. «Энциклопедия Британника » с оттенком легкой иронии комментирует эту ситуацию так: «Трудно сказать, кто из авторов был более скомпрометирован подобным жестом».

Ссылки и примечания

1. Ницше тщательно писал свои работы в виде пронумерованных разделов (иногда эти разделы пронумерованы на протяжении всей книги, иногда по главам) и благодаря этому любую цитату можно легко найти в любом переводе и любом издании по номеру раздела. В данной статье мы прибегнем к этой практике, цитируя работы Ницше.

Фридрих Ницше, один из самых влиятельных и одиозных философов XIX-XX столетий, по иронии судьбы, оказался и наиболее профанируемым. Его идеи, подхваченные и искажённые нацистами, обросли мифами и окрасились в дьявольские тона на многие десятилетия вперёд, хотя в большинстве случаев они не имели ничего общего с тем, за что их выдавали.

Неудивительно, что легенды продолжают жить до сих пор, несмотря на то, что исследователи убедительно доказали: немцы опирались не столько на взгляды Ницше, сколько на идеологизированную компиляцию работ философа (сборник «Воля к власти»), которую сделала его сестра Элизабет Фёрстер-Ницше, получив после смерти знаменитого брата эксклюзивное право на его архивы.

Источник: Flickr.

Пожалуй, сегодня, подобно древним бродячим сюжетам, ходит три основных мифа о Ницше и его философии:

1. Ницше — проповедник нацизма, антисемит (об этом см. выше);

2. Ницше – женоненавистник (фраза из его книги «идёшь к женщине — не забудь плетку» будоражит и возмущает дам всех мастей уже более ста лет);

3. Ницше – антихрист, провозгласивший смерть Бога (книга «Антихрист» — достаточное основание для подобных обвинений, по мнению некоторых).

Ну что здесь сказать? Всё плохо.

Первый миф прекрасно развенчивает доктор филологических наук Грета Ионкис в своей статье «Фридрих Ницше и евреи». Если кратко, то при всём своём неоднозначном отношении к евреям антисемитом Ницше не был. Вот слова из письма философа другу Францу Овербеку, написанного в 1884 году:

Проклятое антисемитство стало причиной радикального краха между мною и моей сестрой…Антисемитов нужно расстреливать.

Конечно, нельзя сказать, что Ницше испытывал к ним большую симпатию, но критика в основном касалась лишь одного пункта и сводилась к тому, что евреи были истоком появления христианства с его моралью равенства и справедливости, которая, по мнению философа, ослабила волю к власти наиболее сильного меньшинства и дала возможность слабым и безликим сравняться с избранными и даже превзойти их в жизненном статусе. Это всё, что Ницше вменял им в вину. С другой стороны, он понимал, как много сделал этот уникальный народ для европейской цивилизации и снимал перед ним шляпу за это. Как признавался Ницше в работе «Человеческое, слишком человеческое», евреи – это народ, «который, не без нашей совокупной вины, имел наиболее многострадальную историю среди всех народов и которому мы обязаны самым благородным человеком (Христом), самым чистым мудрецом (Спинозой), самой могущественной книгой и самым влиятельным нравственным законом в мире».

По поводу мифа о женоненавистничестве Ницше можно размышлять очень долго, так как отношение философа к женщинам столь же амбивалентно, как и любые другие его взгляды. Однако стоит отметить, что самое ярое неприятие со стороны прекрасного пола вызывает одна-единственна фраза, вырванная из контекста (слова «идёшь к женщине — не забыть взять кнут» встречаются в работе «Так говорил Заратустра» и принадлежит даже не самому Заратустре, а старой женщине, поучающей его).

А вот и другие высказывания Ницше, которые позволяют нам увидеть в философе не столько женоненавистника, сколько человека, опасающегося близости с этими существами. Что ж, бывает.

Вот что пишет Ницше в работе «За пределами добра и зла» (кн. 7, аф. 239):

То, что внушает к женщине уважение, а довольно часто и страх, — это её натура, которая «натуральнее» мужской, её истая хищническая, коварная грация, её когти тигрицы под перчаткой, её наивность в эгоизме, её не поддающаяся воспитанию внутренняя дикость, непостижимое, необъятное, неуловимое в её вожделениях и добродетелях… Что, при всём страхе, внушает сострадание к этой опасной и красивой кошке, «женщине», — так это то, что она является более страждущей, более уязвимой, более нуждающейся в любви и более обреченной на разочарования, чем какое бы то ни было животное. Страх и сострадание: с этими чувствами стоял до сих пор мужчина перед женщиной, всегда уже одной ногой в трагедии, которая терзает его, в то же время чаруя.

Это признание взято из трактата «Весёлая наука» (кн. 2, аф. 70):

Низкий, сильный альт внезапно подымает перед нами занавес возможностей, в которые мы обыкновенно не верим: и мы разом начинаем верить, что где-то в мире могут быть женщины с высокими, героическими, царственными душами, способные и готовые к грандиозным возражениям, решениям и жертвам, способные и готовые к господству над мужчинами, ибо лучшее, что есть в мужчине, в них стало воплощенным идеалом, невзирая на пол.

Не думаю, что мужчину, фантазии которого поднимаются до таких высот, можно назвать мизогином. Тем более, все мы знаем, что с женщинами у Ницше отношения так и не сложились: была несчастная любовь, но не было связи (как известно, философ воздерживался от секса всю жизнь, объясняя это тем, что такая «чистота» способствует особой остроте и богатству его мысли, а экстатические прозрения приносят ему наслаждение, сравнимое с оргазмом). В свете этого все высказывания «великого и ужасного» Фридриха приобретают совершенно иной характер, в котором больше личного и отвлечённого, чем претендующего на роль объективного и обоснованного взгляда.

А вот концепция «Бог умер» (Gott ist tot), которая сегодня тиражируется по поводу и без, нуждается в дополнительных разъяснениях – в первую очередь того, что сам Ницше вкладывал в свои слова. Об этом, конечно, нужно читать у самого Ницше. Впервые мысль о смерти Бога прозвучала в 1882 году в работе «Весёлая наука» («La gaya scienza») вот в таком виде (отрывок «Безумец»):

Безумец.- Как, вы ничего не слышали о том ошалелом, что среди бела дня зажег фонарь, отправился на площадь и там без передышки кричал: «Ищу Бога! Ищу Бога!»?! А там как раз толпилось много неверующих, которые, заслышав его крики, принялись громко хохотать. «Он что - потерялся?» - сказал один. «Не заблудился ли он, словно малое дитя?» - сказал другой. «Или он спрятался в кустах? Или боится нас? Или отправился на галеру? Уплыл за море?» - так не переставая шумели они и гоготали. А безумец ринулся в самую толпу, пронзая их своим взглядом. «Куда подевался Бог? - вскричал он.- Сейчас я вам скажу! Мы его убили - вы и я! Все мы его убийцы! Но как мы его убили? Как сумели исчерпать глуби морские? Кто дал нам губку, чтобы стереть весь небосвод? Что творили мы, отцепляя Землю от Солнца? Куда она теперь летит? Куда летим все мы? Прочь от Солнца, от солнц? Не падаем ли мы безостановочно? И вниз - и назад себя, и в бока, и вперед себя, и во все стороны? И есть ли ещё верх и низ? И не блуждаем ли мы в бесконечном Ничто? И не зевает ли нам в лицо пустота? Разве не стало холоднее? Не наступает ли всякий миг Ночь и все больше и больше Ночи? Разве не приходится зажигать фонари среди бела дня? И разве не слышна нам кирка гробокопателя, хоронящего Бога? И носы наши - разве не чуют они вонь гниющего Бога? - Ведь и Боги тлеют! Бог мертв! Он и останется мертвым! И это мы его убили! Как утешиться нам, убийцам из убийц? Самое святое и сильное, чем обладал до сей поры мир,- оно истекло кровью под ударами наших ножей,- кто оботрет с нас кровь? Какой водой очистимся? Какие искупительные празднества, какие священные игрища ни придется изобретать нам? Не слишком ли велико для нас величие этого подвига? Не придется ли нам самим становиться богами, чтобы оказаться достойными его? Никогда еще не свершалось деяние столь великое - благодаря ему кто бы ни родился после нас, он вступит в историю более возвышенную, нежели все, бывшее в прошлом!»… Тут умолк безумный человек и опять взглянул на тех, что слушали его, — они тоже молчали и с недоверием глядели на него. Наконец он швырнул фонарь на землю, так что он разбился и загас. «Я пришел слишком рано, — сказал он, помолчав, еще не мое время. Чудовищное событие - оно пока в пути, оно бредет своей дорогой,- еще не достигло оно ушей человеческих. Молнии и грому потребно время, свету звезд потребно время, деяниям потребно время, чтобы люди услышали о них, чтобы люди узрели их, уже совершенные. А это деяние все еще дальше самых дальних звезд от людей. — и все-таки они содеяли его!»… Рассказывают еще, что в этот же день безумец врывался в церкви и затягивал там «Requiem aeternam». Когда же его выводили за руки, требуя ответа, он всякий раз отвечал одними и теми же словами: «Что же такое теперь все эти церкви, если не усыпальницы и надгробия Божии?»

Кажется, в этой пламенной речи столько же воинственного атеизма, с которым часто путают идеи Ницше, сколько в речах Папы Римского научных терминов.

Что мы здесь видим? Трагедию утраты чего-то важного, абсолютного, некого гаранта смысла и порядка, ощущение свободного падения в неизвестность, потерю всяческих ориентиров – состояние, которое, наверное, может быть обозначено, как наступление нравственного — или даже экзистенциального — кризиса человечества. Это не о том, есть бог или нет, а о том, что настало время переоценки ценностей, более глубокого взгляда на природу человека, потому что христианская мораль больше «не работает» — не приносит своих плодов, не соответствует знанию человека о самом себе, не участвует в жизни.

Вот как комментирует Хайдеггер в своей статье «Слова Ницше «Бог Мёртв» этот фрагмент:

Впрочем, перед лицом столь поколебленного господства прежних ценностей можно попытаться сделать и нечто иное. А именно: если Бог — христианский Бог - исчез со своего места в сверхчувственном мире, то само это место всё же остается - пусть даже и опустевшее. И вот эту опустевшую область сверхчувственного, область идеального мира, всё ещё можно удерживать. И опустевшее место даже взывает к тому, чтобы его заняли, заместив исчезнувшего Бога чем-то иным. Воздвигаются новые идеалы. Согласно Ницше («Воля к власти», афоризм 1021,- относится к 1887 году 12), это и происходит через посредство новых учений, обещающих осчастливить мир, через посредство социализма, а равным образом и через посредство музыки Вагнера,- иными словами, всё это совершается повсюду, где «догматическое христианство» уже «отжило свой век».

То есть философия Ницше — это философия прорыва, которая появилась в переломную эпоху, требующую новой модели мира, новой модели человека и отношений между людьми. Наверное, во времена, когда старые ценности изживают себя, сама жизнь начинает порождать такие мощные концепции, направленные на пере-создание мира. Другое дело, какие из этих революционных идей приживутся. Судя по мифам, которые бытуют вокруг философии Ницше, приживаться пока нечему, потому что Ницше до сих пор не понят до конца и нам ещё предстоит по-новому взглянуть на его творческое наследие.

Тем более, что, кажется, те процессы, о которых он писал более ста лет назад, получили в нашу эпоху новый виток развития – и виток, увы, не самый удачный: несмотря на провозглашённую Ницше смерть старых христианских ценностей, утративших своё значение для человека, ничего они не утратились, свобода выбора в XXI веке превратилась в , а ницшеанскому сверхчеловеку, его прекрасной белокурой бестии, отводится всё меньшая роль в мире, .

Так и живём. Но это уже другие истории, за развитием которых следите в наших новых статьях.

Напоследок – три видео о Ницше и его идеях, — дабы, так сказать, закрепить материал.

Игорь Эбаноидзе: «Ницше и ницшеанство»

В студии радио «Маяк» кандидат филологических наук и главный редактор издательства «Культурная революция» Игорь Эбаноидзе размышляет об амбивалентности идей Ницше, об их связи с творчеством Шопенгауэра, об отношениях между миром и индивидом в творчестве Ницше, о специфической религиозности философа, его концепции смерти Бога, отношениях с женщинами и многом другом. В общем, универсальный разговор о Ницше-философе, Ницше-художнике и Ницше-человеке.

Валерий Подорога: «История Бога в Новое время»

Что есть высшее счастье? Как связаны смерть и осознание человеком его «я»? Можно ли правильно жить и правильно умереть?

В очень медитативной лекции доктор философских наук, заведующий сектором аналитической антропологии Института философии РАН, профессор РГГУ Валерий Подорога рассказывает о философии Фридриха Ницше, об афористическом поле, с которым он работал, о метафизике смерти и о том, как родилась «визитная карточка Ницше» — формула «смерть Бога». Холерикам противопоказано.

Философия Фридриха Ницше и теория сверхчеловека сегодня

В передаче Виталия Третьякова «Что делать?» встретились сразу несколько современных философов, чтобы обсудить основные идеи Ницше, место философа в пантеоне мыслителей человеческой цивилизации и значение его творчества для современного мира. Почему Ницше пришёл к выводу о смерти Бога? На каком основании он вывел положение о появлении сверхчеловека? В чём суть моральной доктрины Ницше, является ли она доктриной аморализма? Несёт ли Ницше ответственность за те политические и этические взгляды, которые в ХХ веке прямо апеллировали к его философскому наследию? Насколько популярна идея сверхчеловека среди сегодняшней молодежи, во многом придерживающейся ценностей индивидуализма? Вот круг вопросов, которые обсуждаются в передаче.

По материалам: Ницше Ф. Полное собрание сочинений в 13-ти томах;
радио «Маяк», телеканал «Россия – Культура», Еврейский музей и центр толерантности .

«Бог умер» , или «Бог мёртв» (нем. Gott ist tot или Gott starb ) - высказывание Ницше . Появилось в написанной в 1881-1882 годах книге «Весёлая наука ». С высказыванием связана метафора постмодернистской философии - смерть Бога .

Обычно связывается с разрушением представлений о наличии некоторого гаранта существования человечества, лежащего за пределами непосредственной эмпирической жизни, содержащего в себе план истории, придающего смысл существованию мира. Идея об отсутствии такого гаранта возникла как следствие дискуссии об оправдании Бога (см. теодицея) и является одной из основных предпосылок современной европейской философии [ ] .

Бог мертв: но такова природа людей, что ещё тысячелетиями, возможно, будут существовать пещеры, в которых показывают его тень. - И мы - мы должны победить ещё и его тень!

Бог умер! Бог не воскреснет! И мы его убили! Как утешимся мы, убийцы из убийц! Самое святое и могущественное Существо, какое только было в мире, истекло кровью под нашими ножами - кто смоет с нас эту кровь?

Величайшее из новых событий - что «Бог умер» и что вера в христианского Бога стала чем-то не заслуживающим доверия - начинает уже бросать на Европу свои первые тени.

Для Ницше христианство - это феномен церкви с ее притязаниями на власть, феномен исторический, фено­мен светской политики в рамках складывания западного человечества и культуры нового времени. Бог» в словах «Бог мертв», если продумывать его по его сущности, замещает сверхчувственный мир идеалов, заключающих в себе цель жизни, что возвышается над самой же земной жизнью, и тем самым определяющих ее сверху и в известном смысле извне. Когда же начи­нает исчезать незамутненная, определяемая церковью вера в Бога, а в особенности ограничивается и оттесняется на задний план вероучение, богословие в его роли задающего меру объяснения сущего в целом, то в результате этого отнюдь не разрушается еще основополагающий строй, согласно которому земная, чувственная жизнь управляется целеполаганием, заходящим в сферу сверхчувственного.

Авторитет Бога, авторитет церкви с ее учительной миссией исчезает, но на его место заступает авторитет совести, авторитет рвущегося сюда разума. Против них восстает социальный инстинкт. Бегство от мира в сферу сверхчувственного заменяется историческим прогрессом. Потус­торонняя цель вечного блаженства преобразуется в земное счастье для большинства. Попечение о религиозном культе сменяется вдохновенным созиданием культуры или распространением цивилизации. Творческое начало, что было прежде отличительной чертой библейского Бога, отме­чает теперь человеческую деятельность. Людское творчество переходит наконец в бизнес и гешефт. Таким образом, словами «Бог мертв» Ницше хочет показать, что церковь и вероучение не исчезнут, но вместо их появится авторитет разума и совести.

3. Какой смысл вкладывает Ницше в понятия «воля к власти» и «сверх­человек»?

Воля к власти означает стремление человека к познанию, приручению действительности.

То человечество, которое свое собственное человеческое бытие волит как волю к власти, постигая такое человеческое как действитель­ность, во всем целом определенную волей к власти,- это человечество определяется таким сущностным обликом человека, который поднима­ется над прежним человеком.

Есть наименование такого сущностного облика поднимающегося над прежним людским складом человечества, - это «сверхчеловек». Под таковым Ницше разумеет не какую-то отдельную человеческую особь, в которой способности и намерения всем известного обычного человека гигантски умножены и возвышены. «Сверхчеловек» - это и не та людская разновидность, что возникает лишь на путях приложения философии Ниц­ше к жизни. Слово «сверхчеловек» наименовывает сущность человечества, которое, будучи человечеством нового времени, начинает входить в завер­шение сущности его эпохи. «Сверхчеловек» - это человек, который есть на основе действительности, определенной волей к власти, и для нее.

Можно было бы, огрубляя, думать, что слова эти означают сле­дующее: господство над сущим переходит теперь от Бога к человеку, - а еще более огрубляя: Ницше на место Бога ставит человека. Кто думает так, не слишком божественно думает о сущности Бога. Человек никогда не сможет встать на место Бога, потому что бытийствование человека никогда не достигнет бытийной сферы Бога. Между тем может, напротив, совершиться нечто такое, что, в сопоставлении с этой невозможностью, будет куда более жутким, - сущность этой жути мы еще даже не начали толком обдумывать.

Сверхчеловек – это человек нового времени, он есть на основе действительности, стремиться заменить Бога и стать им.

4. Какие следствия в отношении взаимосвязи природы и общества выте­кают из идей Ницше о воле к власти и о сверхчеловеке?

Человек входит в свое восставление. Мир становится предметом, пред-стоянием. В таком восставляющем опредмечивании всего сущего то, что прежде всего должно быть приведено в распоряжение представления и составления, - земля, - вдвигается в самое средоточие человеческого полагания и рас-полагания. Сама земля может являть себя лишь как предмет нападения, атаки, которая устрояется в волении человека как безусловность опред-мечивания. Природа повсюду выступает - ибо повсюду водится изнутри сущности бытия - как предмет техники.

К 1881-1882 годам, когда возник отрывок «Безумный человек», относится следующая запись Ницше: «Грядет время, когда будут вести борьбу за господство над землей,- ее будут вести во имя фундаменталь­ных философских учений» (XII, 441).

Этим отнюдь не сказано, что в борьбе за неограниченное использо­вание земных недр, месторождений сырья, за чуждое любых иллюзий использование «людского материала» - на службе безусловного уполно­мочивания воли к власти вступать в свою сущность - будут прибегать к прямым ссылкам на такую-то философию. Напротив, можно предпола­гать, что философия как учение, как культурное образование исчезнет, да она и может исчезать в своем нынешнем облике, потому что она - в той мере, в какой была она подлинной,- уже заявила на своем языке о действительности действительного, а тем самым уже ввела сущее как таковое в историческое совершение его бытия. «Фундаментальные фи­лософские учения» подразумевают не доктрины ученых, а язык истины сущего как такового,- эта истина и есть сама же метафизика в ее облике метафизики безусловной субъектности воли к власти.

Н е так давно атеистов посетило разочарование. Даже отрицая существование Бога, они признали, что мир с Богом был бы лучше, нежели без Него. Они все еще находят различные аргументы и доводы, опровергающие существование Бога – такие как проблема зла и кажущаяся способность естественных наук объяснить устройство вселенной. Хотя теперь и признается, что Богу не место в космосе, многим всё же сложно примирить факт Его существования со злом и страданиями. Но печально то, что большинство атеистов оказывались этим предельно озабочены. По их собственному признанию, они неохотно пришли к неверию.

Тем не менее, иначе дело обстоит с так называемыми «Новыми Атеистами» — людьми, подобными Ричарду Докинзу, Даниелю Деннетту, Сэму Харрису и Кристоферу Хитченсу. Эти отважные мыслители видели в утверждении об отсутствии Бога не причину для сожаления, а напротив – повод для радости. И все же, их энтузиазм и саркастические нападки на религиозные верования находят аналог в прошлом, а именно в трудах философа 19-го века, Фридриха Ницше.

Отправная точка, не конечный пункт

Несмотря на широкое распространение этого движения, наиболее интересной чертой «Нового атеизма» является его евангельская горячность и воинственное красноречие – все это берет начало не у Докинза, Харриса и Хитченса. Фактически, беспрецедентной является лишь слабость их доводов. Внимательные читатели обнаружат, что неоспоримые доводы и весомые аргументы не имеют места в книгах «Бог как иллюзия» Докинза, «Бог – не любовь» Хитченса или «Письмо к христианской нации» Харриса. Напротив, их аргументы удивительно слабы. Если вы ищите повод, чтобы отнестись к взглядам «Новых атеистов» серьезно, их труды покажутся вам слабоватыми.

Тем не менее, это не значит, что Ницше представляет лучшие аргументы в пользу своего неверия; ничего такого он не делает. В отличие от Докинза и компании, он не видит в этом нужды. Ницше видит атеизм не как вывод, который нужно предоставить, но как постулат, который нужно развивать. Другими словами, он приводит доводы не за атеизм, а скорее отталкиваясь от него; неверие является для него отправной точкой, а не конечным пунктом. Когда он во всеуслышание провозгласил смерть Бога, к примеру, он сделал это не с целью показать – он даже не пытался этого показать – что Бог не существует. Скорее он считал это данностью, ведь, по его мнению, критики второй половины 19-го века, такие же как и он сам, не могли больше серьезно воспринимать веру в Бога. Он заявлял, что подобная вера «стала невероятной».

Радостное знание

Ницше сделал это заявление в своем труде «Веселая наука» (The Gay Science ), название которого заслуживает особого внимания. Здесь слово “gay” имеет совершенно не то значение, которое оно приобрело за последние 50 лет, а скорее свое традиционное значение «радостный». Более того, термин “science” (наука) происходит от латинского слова scientia , которое означает «знание». Итак «Gay Science » означает «радостное знание» — такое знание, которое приносит радость знающему. С точки зрения Ницше, радостное знание — это знание о том, что Бог умер.

Провозглашая смерть Бога, Ницше не подразумевал буквальное значение этой фразы. По его мнению, Бог никогда не существовал изначально, поэтому и разговоры о Его «смерти» относятся скорее к человеческому, нежели к божественному. Мы люди, предполагает Ницше, находим существование Бога как недоказуемым, так и нежелательным. Следовательно, он скорее предполагает, нежели констатирует недоказуемость веры в Бога, даже когда объясняет ее нежелательность.

А почему вера в Бога нежелательна? Потому что смерть Бога позволяет нам самим стать богами.

Бог не умирает в одиночестве

Говоря простыми словами, Бог не умирает один. Когда Он умирает, смысл, нравственность и разум умирают вместе с Ним.

Во-первых, если Бога не существует, то жизнь не имеет смысла . Когда нет автора, у истории нет смысла; более того, когда нет автора, нет и самой истории. Кроме того, если Бога не существует, нравственность оказывается необъективной и моральное суждение становится всего лишь толкованием, не имеющим под собой ничего, кроме личных предпочтений.

Во-вторых, Ницше показывает искусственную природу нравственности , приглашая нас поразмышлять о хищных птицах и овцах, на которых те охотятся. Когда птицы кормятся овцами, их действия не являются с точки зрения нравственности ни плохими, ни хорошими. Птицы просто действуют в соответствии с их природой; нравственность не имеет к этому никакого отношения.

Итак, пока «осуждение» птиц овцами никого не удивляет – кроме, возможно, самих птиц – их суждение не имеет ничего общего с моралью, а скорее является их вполне понятным желанием не становиться кормом для птиц. Конечно, как указывает Ницше, птицы видят ситуацию по-другому. Но ни в одном, ни в другом случае нельзя применить нравственные категории – и если это действует в отношении птиц и овец, то это также действует и в отношении нас. Моральные суждения выражают наши собственные предпочтения; они не отражают объективной реальности.

И наконец, смерть Бога показывает важность разума. Когда дело касается происхождения человека, то неуправляемые эволюционные процессы оказываются лучшим доводом атеистов. Учитывая тот факт, что эволюция отбирает сильнейших для выживания, интеллектуальные способности, появляющиеся в результате данных процессов, должны хорошо приспосабливаться к выживанию. Но, по заявлению Ницше, нет никакой обязательной связи между выживанием и истиной; насколько нам известно, он обращает наше внимание на то, что натуралистической вселенной будет являться та, в которой познание истины будет скорее препятствовать, нежели способствовать выживанию. По его собственному мнению, тогда у атеиста нет никаких причин доверять своему собственному разуму.

Освобождение, ведущее в рабство

Для Ницше смерть Бога ведет к концу смысла, нравственности и разума – что означает, что он видит потенциальные последствия своего неверия более ясно, чем другие его современники-атеисты, такие как Карл Маркс и Зигмунд Фрейд. Хотя, примечательно, что Ницше видит эти возможные последствия как освободительные, а не деструктивные. Ни Бог, ни смысл, ни нравственность, ни разум не сдерживают нас, восклицает он. Мы свободны жить так, как нам нравится, и делать с нашими жизнями то, что удовлетворяет нас.

Подписывайтесь:

Только в таком радикально человекоцентричном виде Ницше провозглашает жизнь – и тем самым почесывает любопытные уши. Но, конечно, такой подход Ницше ведет не к благословению, покою и жизни, а к скорби, боли и смерти. Пусть Бог даст нашим друзьям и соседям глаза, чтобы видеть эту истину.

Дуглас Блаунт – профессор Христианской философии и этики в Южной Баптистской Теологической Семинарии в г. Луисвилл, шт. Кентукки.